Как на Дальнем Востоке работала голубиная почта
12 сентября 2017
Внедрение «птичьей» почты началось в наших местах в 1893–1894 годах. По крайней мере, в 1899 году в хабаровской газете «Приамурские ведомости» было сказано: «Пять лет прошло с тех пор, как появились в крае впервые почтовые голуби, привезенные из Киева Н .А. Третьяковым; и с тех пор в местной печати и на сообщениях в военных собраниях Владивостока, Никольска и Хабаровска не раз говорилось о той пользе, которую можно ожидать при развитии почтового голубеводства», сообщает «Приморская газета».
В 1893 году новый командир владивостокских крепостных сапёров подполковник Третьяков, переведённый сюда по службе, привёз на судне «Доброфлота» первых «почтарей». Через два года он выписал из того же Киева от известных голубеводов Денейера, Шпика и Кириллова по 10 пар птиц на общую сумму 500 рублей. Правда, впоследствии офицер отбыл в Порт-Артур, но начало было положено. Особый интерес проявило к этому делу военное ведомство, незамедлительно выделив средства на приобретение птиц и устройство голубятен. Понятно, что ещё не было изобретено радио, телефон был ненадёжен; из дальних средств связи существовал только телеграф. Но он имелся далеко не везде, и в случае повреждения линии связь исчезала всерьёз и надолго.
Так что пока оставались в ходу только древние способы: ночью — светом костра, днём — дымом от него же; сигнальным выстрелом из пушки, пешим или конным нарочным с донесением; верхом технической мысли казался прожекторный луч (по сравнению, например, с флажным семафором). К следующему, 1895 году относится появление первого «руководства к разведению, воспитанию и эксплуатации почтовых голубей», составленного с учётом местного климата и особенностей дальневосточной флоры. То есть дело было сразу поставлено на вполне научную основу. Действительно, за внедрение «пернатых связистов» военные весьма энергично взялись, но... На исходе века специалисты констатировали: за пять лет достигнутые результаты очень невелики; голубиная почта так и не наладилась.
Хотя ставилась задача создать развитую сеть воздушных сообщений, тем более что было довольно много сочувствующих этому делу людей. Были и финансы: в том же 1895 году Приамурский генерал-губернатор Семён Духовской отпустил 1 000 рублей на заведение голубятен во Владивостоке, Посьете и Никольском. Птицы были выписаны самые лучшие — бельгийская порода от киевского общества голубиного спорта; построены первые станции во Владивостоке и Никольске. Первенство сразу захватила владивостокская голубятня, устроенная строго «по науке» и, как отмечало начальство, образцово содержащаяся. Голуби прибыли сюда в конце апреля 1895 года, дали хороший приплод, и молодёжь уже с августа стали дрессировать: к сентябрю «передовики» летали до Никольска.
Голубиные места
Во Владивостоке станция связи была выстроена в укромной пади, которую вскоре назвали Голубиной — это название сохранилось до сих пор (район ВГУЭС). Зимой 1895–1896 года провели важные опыты: определён состав лучшей зерновой смеси для кормления, установлено наиболее подходящее время для вывода птенцов и для дрессировок в зависимости от местного климата. Были проведены первые полёты зимой и в туман, а также над морем с выпуском птиц с лодок и кораблей. Все эксперименты были обобщены, итоги доложены во Владивостокском военном собрании; там же читались сообщения об устройстве военно-голубиной почты в России и за границей, накопленном опыте и перспективах, которые выглядели более чем хорошими.
Были подготовлены в качестве голубеводов по два грамотных нижних чина от 7-го и 8-го военных батальонов. В начале 1896 года открылись две новые голубятни: одна — в месте дислокации 7-го линейного батальона, в Гнилом углу, другая — на Русском острове, при 8-м батальоне. В ту же весну по инициативе инженер-полковника Базилевского была устроена голубятня и в Имане (теперь Дальнереченск). Испытания показали, что 50 % молодых голубей при полётах из Славянки и Посьета с выпуском с борта судна вернулись в голубятни, развив скорость от 25 до 50 вёрст в час. При этом потери птиц (а они были всегда) не превысили 10 % — это был очень впечатляющий результат.
В июне 1896 года Владивостокский сапёрный батальон передал свою голубятню штабу крепости. В ней было 140 почтовых голубей, из которых 62 были дрессированы на 100 вёрст вдоль линии Уссурийской железной дороги, а 14 птиц подготовлены для поддержания сообщения между штабом крепости и Русским островом. После этого планы развития общей краевой почтово-голубиной сети были, как раньше говорили, «положены под сукно», так как военные решили ограничиться связью внутри самой крепости и в ближайших её окрестностях. Соответственно, дрессировка голубей на суше не пошла далее Никольска, а морем — далее Посьета. Иногда встречающиеся данные о том, что такой связью были охвачены воинские части на китайской границе, а голуби летали за 700–800 вёрст, являются выдумкой.
Птиц сменил телеграф
Во Владивостоке голуби практически применялись только для сообщения с Русским островом и во время военных манёвров, когда отрабатывались случаи полной блокады крепости. Правда, этим заинтересовался флот, и голубей в опытном порядке завели на военных кораблях. Но чаще всего на борт помещали птиц, которые в случае надобности выпускались и возвращались в свои голубятни, принося депеши. Полёты на дальние дистанции постепенно прекратились, поскольку телеграф и телефон стали более надёжными. При этом теория голубеводства требовала «длинных» перелётов, при постоянном увеличении пути до 500 вёрст и более, которые выдерживали только самые выносливые птицы, а другие просто терялись.
В Хабаровске первая почтовая голубятня появилась в 1898 году. Птицы французской породы были привезены из Одесского военного округа. Их тренировали сначала в окрестностях города, а потом вдоль линии железной дороги по направлению к Владивостоку.
Дрессировку довели до станции Дормидоновка, то есть на расстояние около 100 вёрст, и на этом закончили из-за слишком больших потерь — до 55 % птичьего состава (сравним с владивостокскими цифрами). Фактически хабаровские голуби уверенно летали только до Корфовской, то есть такая «мобильная связь» практического военного значения не имела. Между тем в странах Западной Европы голубиная почта уже применялась в научных целях: для доставки метеоданных и для связи с внешним миром экспедиций; услугами её стали пользоваться редакции газет, разведчики и пограничники.
Но в России, несмотря на её огромные просторы, «крылатая почта» так особенно и не развилась. Хотя газеты совершенно справедливо писали: «Приамурский край представляет бесконечное разнообразие для полезной службы почтовых голубей как в мирное, так и в военное время. До сих пор край имеет единственную магистральную телеграфную линию, и случайная ее порча, столь возможная даже в мирное время и весьма вероятная в военное, совершенно изолирует край не только от империи, но от всего мира. И это на окраине, где всякая надобность немедленно вырастает в крайнюю необходимость, где все срочно и экстренно, где промедление в дне, часе может повести к серьезным обострениям каждого вопроса. Если все это принять во внимание, то нам ясно станет, что здесь голубиная почта найдет себе широкое поприще и выход для практического приложения к делу».
Уроки войны
Русско-японская война быстро показала особую значимость любого вида связи. И хотя голубиная почта в этот период применялась и сухопутными воинскими частями, и военными кораблями России, однако в малых масштабах, она порой выручала в критической обстановке. Поэтому 21 февраля 1905 года городская управа Владивостока выделила по просьбе военного ведомства две десятины земли в том же районе Голубинки и дала разрешение на сооружение трёх голубятен. Вскоре все выходящие на дежурство миноносцы стали принимать на борт солдата-голубевода с парой голубей, чтобы отправить спешное донесение (судовые радиостанции были маломощными). Кроме того, птиц обязательно брали с собой в корзины аэростатов пилоты-наблюдатели появившейся во Владивостоке воздухоплавательной роты — у них точно не было иного способа связи.
Кстати, записку не просто прикрепляли к голубиной лапке, как это показывают в кино. Сообщение писали на тонкой рисовой бумаге, укладывали в специальный «подепешник» или в ствол гусиного пера, а их уже привязывали к хвосту голубя.
Это было и отличительным знаком, означающим, что птица выполняет секретное задание. В то же время такая метка давала понять и японской агентуре, что голубь-связник что-то имеет при себе, и таких птиц пытались перехватить. Во всяком случае, неоднократно подданные Японии задерживались на Голубинке при попытке приманить «военно-разведывательных» птичек. Занимались этим и мальчишки, но с целью пополнения своих стай. Дело в том, что в обмен на каждого возращённого «казённого» голубя на станции давали какого-нибудь «экзота».
Станции голубиной почты благополучно пережили революции и многочисленные смены власти на Дальнем Востоке. Использовали голубей на практике редко, но разводить продолжали. Их активное применение снова началось в 1932 году, когда возродился Тихоокеанский флот; опять начались тренировки с вывозкой голубей в море на кораблях, на береговые наблюдательные и артиллерийские посты. Пытались использовать их даже на подводных лодках и погранзаставах. Крылатая военно-морская связь существовала все годы Великой Отечественной войны. И только приказом командующего 5-м военно-морским флотом (тогда ТОФ был разделён на пятый и седьмой ВМФ) вице-адмирала Александра Фролова от 8 мая 1948 года служба голубиной связи была ликвидирована.
Иван Егорчев, член Русского географического общества